A Taste of style
Игра в жмурки: XXI век и новый максимализм
It was the readiness with which he spoke of them. It was the context. He knew that I had arrived in Scotland, for my first visit, just an hour earlier.
Мы должны творить. Это то, что определяет
наше время. Мы должны установить границы
эстетики. Не использовать старые ценности,
а изобретать новые
(Манифест стридентизма. Мануэль Марпель Арсе,
Винсенте Уидобро)
наше время. Мы должны установить границы
эстетики. Не использовать старые ценности,
а изобретать новые
(Манифест стридентизма. Мануэль Марпель Арсе,
Винсенте Уидобро)
XXI век. Вновь вышедшее обновления смартфонов становятся неактуальными в одночасье: грядет выход еще одной, улучшенной версии. Век множества ценностей. Или отсутствия их?
А что же говорить о моде?
По классификации историка моды Джеймса Лавера, составленной еще в 30-е года XX века, через год после того, как вещь перестала отражать дух своего времени, а по-другому, перестала быть хитом, она становится не модной. Через 10 лет — уродливой. Через 50 — вещь вновь заслуживает внимания, здесь она причудливая, а через полтора века — безусловно прекрасная.
Есть и другая классификация, по которой через 20 лет вещь вновь становится модной. Так, в 90-х возвращались 70-е, а в 10-х годах 21 века — 90е.
Однако, стоит признаться, что все гораздо сложнее: новых правил еще нет, а старые уже неактуальны. Примером этого являются течения в известнейших модных домах.
По классификации историка моды Джеймса Лавера, составленной еще в 30-е года XX века, через год после того, как вещь перестала отражать дух своего времени, а по-другому, перестала быть хитом, она становится не модной. Через 10 лет — уродливой. Через 50 — вещь вновь заслуживает внимания, здесь она причудливая, а через полтора века — безусловно прекрасная.
Есть и другая классификация, по которой через 20 лет вещь вновь становится модной. Так, в 90-х возвращались 70-е, а в 10-х годах 21 века — 90е.
Однако, стоит признаться, что все гораздо сложнее: новых правил еще нет, а старые уже неактуальны. Примером этого являются течения в известнейших модных домах.
Пародокс №1.
ДНК Dior — высокая мода, женственность, дозволенная только аристократам. Герои Dior — независимые личности. В коллекциях — всегда присутствует гендер, и гендер этот ( не удивляйтесь) — мужской.
Мужской взгляд на женщину, так скажем, коллекции для мужчин.
Что же стало, когда на роль дизайнера дома пришел Maria Grazia Chiur? Он создает новый взгляд на диоровский new look, феминистический от А до Я.
Пардокс №2.
Balenciaga — символ изысканности и перфекционизма архитектуры и формы. Однако с приходом Демны Гвасалии перфекционизм формы нарушается, деконструируется.
Пародокс №3.
Дизайнер марки Lois Vuitton — Chesquiere — что ни на есть футурист. Его стремление — показать будущее человечества языком моды. Для марки его подход является революцией, т.к. Lois Vuitton — символ наследия прошлого.
Как относиться к этому? Как к отходу от ДНК марки либо к революционной идее?
ДНК Dior — высокая мода, женственность, дозволенная только аристократам. Герои Dior — независимые личности. В коллекциях — всегда присутствует гендер, и гендер этот ( не удивляйтесь) — мужской.
Мужской взгляд на женщину, так скажем, коллекции для мужчин.
Что же стало, когда на роль дизайнера дома пришел Maria Grazia Chiur? Он создает новый взгляд на диоровский new look, феминистический от А до Я.
Пардокс №2.
Balenciaga — символ изысканности и перфекционизма архитектуры и формы. Однако с приходом Демны Гвасалии перфекционизм формы нарушается, деконструируется.
Пародокс №3.
Дизайнер марки Lois Vuitton — Chesquiere — что ни на есть футурист. Его стремление — показать будущее человечества языком моды. Для марки его подход является революцией, т.к. Lois Vuitton — символ наследия прошлого.
Как относиться к этому? Как к отходу от ДНК марки либо к революционной идее?
На открытой лекции Данило Вентури, директора института Полимода, на площадке ArtBasement ТЦ Цветного, обсуждался как раз этот вопрос.
Ответ: революция.
Так, возвращаясь к Balenciaga, если посмотреть со стороны формы, то Демна по определению видоизменил облик марки. Однако, если мы начнем рассматривать этот вопрос с эскиза на холсте бумаге, то изменений Гвасалия никаких не привнес.
Начнем с пропорций: представим тело, которое носит одежду. Тело есть холст (первым, провозгласившим тело холстом, была Сэнди Бэй в конкурсе Фантазия Моды; для нее тело — холст для самых необычных и оригинальных одежд). Тело как монета, ее можно рассматривать с двух сторон, и если мы деконструируем нашу монету, по сути, мы не вносим в нее никаких изменений, так как один и тот же объект — Тело — является отправной точкой нашего пути. Грубо говоря, мы просто перевернули монету.
И если мы говорим о моде — мы говорим о постоянных изменениях. Мы всегда переворачиваем монеты.
Однако самым большим толчком для постоянных изменений служит эффект глобализации. Именно этот процесс изменил наше понимание и представление о всех вещах окружающего нас мира, в т.ч. мира искусства и моды.
Ответ: революция.
Так, возвращаясь к Balenciaga, если посмотреть со стороны формы, то Демна по определению видоизменил облик марки. Однако, если мы начнем рассматривать этот вопрос с эскиза на холсте бумаге, то изменений Гвасалия никаких не привнес.
Начнем с пропорций: представим тело, которое носит одежду. Тело есть холст (первым, провозгласившим тело холстом, была Сэнди Бэй в конкурсе Фантазия Моды; для нее тело — холст для самых необычных и оригинальных одежд). Тело как монета, ее можно рассматривать с двух сторон, и если мы деконструируем нашу монету, по сути, мы не вносим в нее никаких изменений, так как один и тот же объект — Тело — является отправной точкой нашего пути. Грубо говоря, мы просто перевернули монету.
И если мы говорим о моде — мы говорим о постоянных изменениях. Мы всегда переворачиваем монеты.
Однако самым большим толчком для постоянных изменений служит эффект глобализации. Именно этот процесс изменил наше понимание и представление о всех вещах окружающего нас мира, в т.ч. мира искусства и моды.
Cristóbal Balenciaga
Harper's Bazaar, July 1939
(photograph by George Hoyningen-Huene
Harper's Bazaar, July 1939
(photograph by George Hoyningen-Huene
Парадокс. Хаос. Революция. Вот три термина, которые сегодня являются двигателями всех процессов в мире искусства, и не только.
Должно признать, что причиной этого хаоса — общество.
Мода — есть отражение социальных процессов.
Сейчас как никогда раньше люди готовы покупать, мода стала доступной, поэтому определяющими во всем этом хаосе становятся не тенденции, а вкус, не мода, а одежда. Каждый рассказывает нам свою историю, и марки выбирает раз и навсегда. В этом есть тоже свой хаос: одежда не просто говорит о том, кто вы есть, но и позволяет сыграть другого персонажа, побыть кем-то иным.
Менять образы — весело, оставаться собой — бесценно.
Должно признать, что причиной этого хаоса — общество.
Мода — есть отражение социальных процессов.
Сейчас как никогда раньше люди готовы покупать, мода стала доступной, поэтому определяющими во всем этом хаосе становятся не тенденции, а вкус, не мода, а одежда. Каждый рассказывает нам свою историю, и марки выбирает раз и навсегда. В этом есть тоже свой хаос: одежда не просто говорит о том, кто вы есть, но и позволяет сыграть другого персонажа, побыть кем-то иным.
Менять образы — весело, оставаться собой — бесценно.
Balenciaga S/S 17
Collection by Demna Gvasalia
И вспомним красноречивое выражение Хайди Клум в проекте Runaway:
Today you in, tomorrow you out.
Today you in, tomorrow you out.
Данный матриал был написан для онлайн-журнала Типичная Москва
